Два кусочка рафинада

Рафинад − что-то необыкновенное. Кто-то скажет: «сахар и сахар». Но присмотрись, его крошечные песчинки крепко сцеплены друг с другом, превращая обыкновенный кусок сахара в белоснежный кубик с ровными стенками, которые искрятся на свету, словно только что выпавший снег… Не правда ли, красиво? А ты помнишь, как вкусно было не прятать его за щёку, не грызть его и не бросать в чашку, чтобы подсластить кофе, а легонько – самым краешком, не больше – макнуть рафинад в горячий чай, который расползётся по белоснежным песчинкам неровным янтарным пятном, а затем, громко и упоенно швыркая, вытягивать чай прямо из волшебного сахарного кубика? Как ты смотришь на то, чтобы вспомнить это маленькое, но приятное и в чём-то радостное баловство? Чай как раз готов.

Цветные карандаши, капиллярные ручки.

Нарисовано в подарок Ингвариону.

Звездоносец

Перед ночью звездопадов, когда лёгкие, неслышные сумерки прохладным дуновением овивают мир, высоко в блекнущем небе в прозрачной вуали рассеивающихся облаков можно увидеть его. Извиваясь ажурными петлями, подставляя ветру развевающуюся в его потоках гриву, покачивая звёздоконечными усами, он летит сквозь вечер, смеясь и урлыча своему полёту, а в его крыльях нежными шёлковыми волнами переливается северное сияние.

Когда наступит ночь, и темнота сгустится настолько, что лишь луна да звёзды останутся видны на небесах, звездоносный дракон начнёт своё сказочное представление. Несколько взмахов волшебными крыльями – и из них, словно искры из волшебной палочки, посыплются бесчисленные падающие звёзды. Совсем не те, которые сгорят, не долетев до земли, а те, что, ласково мерцая, нежной, трепещущей мечтой опустятся на ладошки каждого, кто искренне верит в Чудо.

Цветные карандаши.

Цвета скана до конца вправить не удалось, в живую рисунок выглядит нежнее, в гриве чуть больше рыжего.